Взбодрить полуношников.
"Сними оковы с моего сердца" просит, возможно, самый известный в мире водопроводчик Джо Кокер.

Joe Cocker - Unchain My Heart

Подпись автора

[sup]19[/sup] ибо Закон ничего не довёл до совершенства (К евреям, Гл. 7)

...фиолетовый джаз – искушающий горечью век.
Теплым светом сочится на люстрах тяжелый хрусталь.
Запотевший бокал – томный лед, и огонь, и миндаль…
Заблудившийся в вывесках лет пожилой человек,
на года опоздавшая женщина, вечер, февраль...
Три лимонные ноты – и снова ваниль и стекло.
Чернокожий архангел сжимает в руках саксофон.
Эта пара – горячие пальцы, скольжение, стон…
Эти лица – застывшее время в бокале Мерло…
Опьяняющий джаз – поворот, церемонный поклон.
Одиночество – нота на клавишах, пыль на цветах,
золотая истерика медом текущей души.
Вечер длящийся танец – дыши, улыбайся, спеши
разделить на двоих алкоголем разбавленный страх:
в этой странной войне с пустотой все шаги хороши.
Страстный вызов тоске, под ногами – тупые ножи,
и усталость пытается вылиться серостью фраз.
Тени мечутся, лица смеются: вот профиль...анфас...
А над ними агонией танца течет и дрожит
бесконечный, горячий, безумный, отравленный джаз…
© Copyright: рыжая Надежда

Stan Getz-Autumn Leaves

Подпись автора

[sup]19[/sup] ибо Закон ничего не довёл до совершенства (К евреям, Гл. 7)

Pink Floyd - Shine On You Crazy Diamond

Подпись автора

[sup]19[/sup] ибо Закон ничего не довёл до совершенства (К евреям, Гл. 7)

Сакс замолчал. Джаз плачет по-мужски,
Так судорожно, сдержанно и скупо,
Захлебываясь низким, темным звуком,
Заламывая холодом виски.

И снова сакс. Все резче, жарче, чище
Играет джаз в полупустом кафе.
Сейчас сюда опять придет Орфей,
Мне говорили – он кого-то ищет.

Ко мне подсядет. Забормочет: “Я
Отлично помню, я спустился, чтобы...”
Его слова меня забьют ознобом,
Прокравшись сквозняком продоль хребта.

Закурит, нервно выпуская дым,
Завертится – как будто в клетке птица
На жердочке: “А Вы могли мне сниться?
Еще тогда... когда я видел сны...

Шампанского?” – Гарсон разлил “Надежду”:
“За встречу, друг! До дна, до дна, до дна!
Вас звать... я забываю имена,
но Вас... скажите, мы встречались прежде?”

Я улыбаюсь. Мне тепло и так…
Так непроизносимо-невесомо.
Я улыбаюсь: “Нет, мы незнакомы”.
Сакс заново вступил, разрезав такт

На две неравных ноты. Вдруг, вскочив
И на пределе связок или легких,
Так, что забьют в набат столы и стекла,
Крещендо пианиста перекрыв,

Переломившись надвое, как в бездну
Сорвавшись и пугаясь пустоты,
Он выдохнет: “Так, значит, это ты?”
И затаит дыханье – вдруг исчезну?

Огромный, черный, сумасшедший грач,
Влетев в окно, на пианино сядет.
Расстроено, растерянно, не глядя,
Не в такт – разочарованный трубач

Вступает, тут же поперхнувшись звуком.
Болезненно прищурившись, Орфей
Прошепчет хрипло: “Я Вас спутал с ней,
Простите!” – и с такою мукой

Посмотрит мне в глаза, что захочу
Зажмуриться. Мне сразу станет тесно,
Как будто съежатся в размерах стулья, кресла,
Столы под скатертью, похожей на парчу.

Он обернется только у дверей,
Меня он не увидит...
Этим летом
По пятницам и, кажется, по средам
Божественный играют джаз в кафе.
©

Отредактировано gorozhanin (11.10.2014 01:45:54)

Подпись автора

[sup]19[/sup] ибо Закон ничего не довёл до совершенства (К евреям, Гл. 7)