Польша для поляков. Опыт построения национального государства, или Куда делись все остальные
Андрей Мартьянов

К началу XXI века в Европе практически невозможно отыскать мононациональное государство. Открытые границы и потоки миграции невероятно размыли этническую составляющую большинства стран «старой Европы», хотя и в прежние-то времена многие из них никак не могли похвастаться национальной монолитностью — абстрактные «французы» это не только и не столько обитатели Иль-де-Франс, но ещё и гасконцы, окситанцы, пикардицы-ch'ti, бретонцы и другие этнические группы, со своей культурой и диалектами, зачастую ничуть не похожими на французский язык.

На сегодняшний день «мононациональностью» могут похвастаться разве что Исландия, где 99,9% граждан собственно исландцы (играет свою роль географическая изоляция острова, строжайшее миграционное законодательство и отказ от вхождения в Евросоюз) и Польша с 96,74% населения, считающего себя этническими поляками, причём 97,8% заявляют, что в быту используют польский язык.

Польшу никак нельзя назвать страной-изолятом, она давно интегрирована в ЕС и привела регулирующие миграцию законы в соответствии с нормами единой Европы. Тем не менее всего восемьдесят с небольшим лет назад, по результатам переписи населения 1931 года, поляки составляли лишь 68,9% от общего числа граждан, второе и третье места делили украинцы и евреи с 10,1% и 8,6% соответственно. Прочие (русины, белорусы, немцы) уверенно держали в переписи от 2 до 4%.

Как же так случилось, что из государства с немалым этническим многообразием Польша со временем превратилась в страну с абсолютным преобладанием титульной нации? Куда подевались все остальные? Давайте попробуем разобраться.

* * *

Установление границ межвоенной Польши началось с Версальской конференции — державы-победительницы передали новообразованному государству часть прусской провинции Позен и отдельные территории Померании. Восточная граница должна была пройти по т.н. «Линии Керзона», созданной по этнографическому принципу: к западу от неё преобладало польское население, к востоку — литовское, украинское и белорусское. По итогам советско-польской войны и Рижскому мирному договору 1921 года к Польше отошли «восточные кресы», то есть территории западной Белоруссии и Украины, а после плебисцитов в Верхней Силезии и эта часть земель бывшей Германской империи была включена в состав Жечи Посполитой. Вишенкой на торте становится аннексия Вильно/Вильнюса с прилегающими территориями и создание Виленского воеводства.

В итоге, после Первой мировой войны II Жечь Посполита представляла из себя в значительной мере искусственное образование, составленное из собственно великопольских земель, а также присоединённых частей Германии, Литвы, СССР и Чехословакии (Тешин) с весьма разнородным населением и националистически настроенной польской элитой во главе государства. Практически сразу начинается «полонизация» регионов с преобладанием не-польского населения — в 1920 году принимается «Закон об осадниках» (переселенцах), предусматривающий массовую колонизацию восточных кресов этническими поляками. Только в Белоруссию было переселено около 300 тысяч отставных польских военных с семьями.

Правительство Пилсудского прекрасно понимало, что регионы компактного проживания национальных меньшинств могут представлять угрозу центральной власти, а потому полонизация проводилась весьма жёстко — преподавание в школах велось на польском языке, православные храмы закрывались, лидеры национальных движений репрессировались.

Приведём выдержки из докладной записки Белостокского воеводы Осташевского в Министерство внутренних дел Польши, озаглавленной «Проблемы укрепления польского владеющего положения в Белостокском воеводстве»:

«Рано или поздно, белорусское население подлежит полонизации. Оно представляет из себя пассивную массу, без широкого народного сознания, без собственных государственных традиций. <…> В сельских волостях, где живёт белорусское население, — должна быть, безусловно, поднята до высшего уровня материальная культура поляков. Выражаясь кратко, наше отношение к белорусам может быть сформулировано так: мы желаем одного и настойчиво требуем, чтобы это национальное меньшинство думало по-польски — ничего взамен не давать и ничего не делать в ином направлении. <…> Необходимо принять решение, чтобы всякий запас земли или частная парцелляция польских имений происходила при условии передачи земель в руки поляков и, если возможно, белорусским элементам, то только проявляющим тенденции ополячивания. Пролетаризирующийся белорусский элемент, идущий из деревни в город, подлежит там вообще более быстрой ассимиляции, чем в деревне… Речь идёт о том, чтобы не уменьшать земельных владений поляков, ибо с точки зрения политики страны — стоят выше те, в чьих руках земля…» (ГАОО ГО, ф.6195, оп.1, д.28, л. 4, 16).

В целом приведённый отрывок чётко отражает направление польской политики в отношении славянского населения востока — ассимиляция и полонизация любой ценой. Однако в Польше существовала крупная (3,5 миллиона человек) этническая группа, «ополячить» которую было невозможно при всём желании, — евреи, сохранявшие свою национальную и религиозную идентичность в Польше на протяжении без малого восьмисот лет.

«Окончательное решение еврейского вопроса» планировалось не только в Германии — II Жечь Посполита также проводила политику максимального выдавливания еврейского населения из политики и экономики. В частности, уже в 1919 г. на территории Польши, бывшей ранее под властью куда более либеральной Австро-Венгерской империи, были уволены все евреи — сотрудники государственных железных дорог. Дальше стало только хуже: евреи увольнялись с государственной службы, была введена негласная процентная норма на их обучение в высших образовательных заведениях; в 1937 году был закрыт доступ в адвокатуру. Фашистоидные польские движения наподобие «Национально-радикальной партии» предлагали полную сегрегацию (например введение железнодорожных вагонов «только для евреев»), раздавались голоса и о введении аналога германских «Нюрнбергских законов».

Тем не менее польский вариант «окончательного решения» и полного избавления от еврейского населения имел несколько более пристойные формы, чем в Германии. Максимально поддерживалась эмиграция, приветствовалась деятельность сионистских организаций, но поскольку в 20-х годах США ввели строгие миграционные ограничения, а британская администрация Палестины принимала строго ограниченное число евреев, общее число эмигрантов из Польши до 1939 года составило всего около 100 тысяч человек.

Что произошло дальше, все мы знаем. Началась Вторая мировая война, Польша была оккупирована, новыми властями на территории «генерал-губернаторства» начала проводиться политика изоляции (гетто), а затем и физического уничтожения евреев.

Отдельно отметим, что поляки и сами активно помогали немцам — достаточно вспомнить о «погроме в Едвабне» 10 июля 1941 года, когда польское население (при молчаливом одобрении германских властей) убило больше 1600 евреев — большую часть из них загнали в овин и сожгли. Всего за время германской оккупации с 1939 по 1944/45 годы подобные инциденты, квалифицируемые как военные преступления, происходили ещё в двадцати трёх регионах Польши.

* * *

Как ни странно бы это не прозвучало, но полная «полонизация», о которой мечтали деятели «санационного» правительства довоенной Польши, была осуществлена уже в просоветской Польской Народной Республике. Сам процесс ликвидации веками сложившегося этнокультурного разнообразия занял всего несколько лет, и его можно чётко разделить на пять этапов. Фактически это была масштабнейшая этническая чистка, затронувшая все до единого национальные меньшинства на территории Польши.

— 1939–1944 годы. Истребление еврейского населения нацистами при поддержке польских националистов.

— 1945–1946 годы. Травля и «выдавливание» в эмиграцию возвратившихся из СССР и концлагерей евреев.

— 1945–1947 годы. Изгнание украинцев и лемков (русинов) в рамках договора с СССР «об обмене населением». Отказ от «добровольного» переселения вёл к депортации на Украину.

— 1947 год. «Операция Висла», военно-административная акция 1947 года по насильственному выселению непольского населения из юго-восточных регионов Польши на северные и западные территории, ранее входившие в состав Германии.

— Депортация немцев из Силезии и западных областей, отошедших Польше после войны.

Таким образом, к началу 50-х годов этнические поляки становятся абсолютно доминирующей нацией на территории ПНР. Однако осуществление лозунга «Польша для поляков» доставило множество весьма существенных трудностей прежде всего советским военным властям на территории Польши, поскольку именно командованию Красной Армии приходилось играть роль «нейтральной стороны» и усмирять польских националистов.

* * *

Давайте ознакомимся с несколькими документами той эпохи и, в частности, со «Справкой посольства СССР в Польше о состоянии еврейского вопроса в стране» от 24 сентября 1946 года. Цитируем:

«…Вместо того, чтобы осесть где-либо и начать работать, Польшу многие из прибывших евреев рассматривают как своего рода переселенческий пункт, как временное местожительство. Мы не можем здесь жить, здесь наше кладбище, — говорят они, — здесь разрушены очаги, здесь могилы наших родных и близких. <…> Наличие антисемитских взглядов в стране в предвоенные годы и усиленная пропаганда их за годы немецкой оккупации дают себя чувствовать и в настоящее время. Возникали трудности с определением евреев на работу, так как имелись руководители предприятий, которые отказывались принимать евреев на работу, боясь недовольства со стороны коллектива своего предприятия».

Неужели всё снова повторяется? При «народной власти», теоретически подконтрольной СССР? При условии, что после немецкой оккупации и по возвращении выживших из лагерей, а равно вернувшихся из Советского Союза евреев, к 1946 году в Польше их находилось всего около 200 тысяч человек (это число упомянуто в данной справке и нет оснований ей не доверять: дезинформировать руководство в Москве сотрудники посольства не могли по определению, чревато оргвыводами).

А вот что произошло годом раньше, в августе 1945 года. Читаем «Донесение советника НКВД при Министерстве общественной безопасности Польши Н.Н. Селивановского Л.П. Берии о еврейском погроме в г. Кракове»:

«…11 августа с.г. в Кракове имели место погромные явления в отношении еврейского населения города. Утром 11 августа с.г. в синагогу по улице Судьбовой, где молились евреи, неизвестные подростки начали бросать камни в окна. Сторож синагоги задержал одного хулигана, который стал кричать, что его избивают. На крик собралась толпа с близрасположенного базара и начала избивать евреев. В это время в толпе неизвестное лицо начало распространять провокационные слухи о том, что евреи в этой синагоге убили польских детей и что кровь польских детей евреями сдаётся для Красной Армии. <…> К концу дня 11 августа с.г. в Кракове появились специально выпущенные листовки, в которых разжигались антисемитские проявления и утверждалось, что евреи убивают польских детей. Листовки заканчивались призывом: «Поляки, таким образом, немцы наши враги, большевики также, а третий враг — это евреи. Сейчас нам становятся ясными и уличные события, где большевики как опекуны брали под защиту евреев и стреляли в народ. Нет места в Польше для немцев, большевиков и евреев. Польша для поляков».

Прекрасно, не правда ли? Кровь похищенных евреями детей сдаётся для РККА? Напомним, что события происходят в 1945 году, рядом стоят прекрасно вооружённые и обладающие огромным боевым опытом части Красной Армии, которые способны в считанные часы подавить любые беспорядки. Но польские националисты не унимаются, а абстрактная «толпа» их рьяно поддерживает. Кстати, из этого же письма товарищ Берия мог узнать следующее:

« — Одновременно попытки погромных проявлений имелись в Мехувском, Тарлиевском и Новы-Таргском уездах Краковского воеводства.

— В городе Мехув обнаружены надписи с призывом убивать евреев.

— В Развитинуве отмечены выкрики среди населения, призывающие бить евреев.

— В городе Рабка в еврейский дом была брошена граната, жертв нет».

Если вы думаете, что подобные донесения в Москву из Польши были единичными, то весьма глубоко ошибаетесь. Поляки, в большинстве, не разделяли идей «пролетарского интернационализма», а лозунг «Польша для поляков» оставался актуальным и поддерживаемым массами. Возвращавшиеся евреи попадали в крайне тяжёлые условия. Их попытки вернуть довоенное жильё или возвратить хотя бы часть собственности, как правило, вызывали злобную реакцию со стороны поляков, говоривших о «новом наводнении Польши жидами». Евреев обвиняли в службе коммунистическому режиму, преувеличивался процент евреев, служивших в органах безопасности, в МИДе, в правительстве. Это при том, что еврейское население по сравнению с 1939 годом сократилось более чем в десять раз!

Промежуточный выход был найден — правительство, заинтересованное в освоении новых территорий на западе (откуда было депортировано немецкое население) отправляло евреев в Бреслау/Вроцлав и Штеттин/Щецин, где антисемитские настроения были гораздо ниже, чем в «Великопольше». Однако проблемы это не решило, и 4 июля 1946 года произошло событие, своими последствиями приведшее к практически «окончательному решению» еврейского вопроса в Польше. А именно — погром в городе Кельц Келецкого воеводства.

Если до войны в Кельце жило около 20 тысяч евреев, то к 1946 году их число сократилось ровно в сто раз — до двухсот человек, причём большинство из них являлись бывшими узниками нацистских концлагерей. Большинство из них проживало в здании «Сионистского комитета», занимавшегося репатриацией в Палестину. Началом погрома послужили слухи об убийстве евреями восьмилетнего мальчика Генрика Блашчика (в действительности он был отправлен отцом в деревню), возле здания комитета собралась двухтысячная толпа. Раввин Давид Кахане, тогда проживавший в Польше, в своей книге «После потопа» утверждает, что звучали выкрики «Смерть евреям!», «Смерть убийцам наших детей!», «Завершим работу Гитлера!».

Поляки ворвались в здание и начали убивать поленьями, камнями и заготовленными железными прутьями. Число жертв оценивается по-разному, от 40 до 47 человек, включая беременных женщин и детей. Ещё около пятидесяти было ранено, имущество разграблено. Примас Польши кардинал Хлонд в привлёкшем большое внимание заявлении о погроме выразил мнение, что вина за ухудшение взаимоотношений между евреями и поляками «…в значительной степени должна быть возложена на евреев, занимающих сегодня в Польше руководящие посты, пытающихся ввести структуры и порядки, отвергаемые большинством польского народа».

Погромщики были наказаны: десять обвиняемых приговорили к расстрелу, двое были приговорены к пожизненному заключению, ещё двое к различным срокам. Но цель была достигнута — последовал массовый всплеск эмиграции, только за год уехали более 56 тысяч человек, и исход продолжался впоследствии.

Впрочем, не надо думать, что жертвами польских националистов в период с 1944 по 1948 год (снятие и арест В. Гомулки по обвинению в правонационалистическом уклоне) были только евреи. Доставалось всем — прежде всего немцам и украинцам, а цель — «национальное государство для поляков» — становилась всё ближе. Было сделано всё, чтобы сделать жизнь меньшинств в Польше максимально некомфортной и просто невыносимой.

Остаётся лишь упомянуть, что по оценкам переписи 2012 года сейчас в Польше живёт около 5 тысяч евреев (против 3,5 миллионов всего-то 75 лет назад), 38 тысяч украинцев (против почти 4 миллионов) и около 6 тысяч лемков (против 1,2 миллиона).

Можно было бы сказать, что это грандиозный успех в плане строительства «мононационального» государства, если бы только он не был достигнут самыми варварскими методами — депортациями, этническими чистками, принуждением к эмиграции и так далее. Да, в последние годы правительство Польши принесло много формальных извинений тем, кто был изгнан за её пределы, извинились даже за погром в Кельце, но вряд ли эти политкорректные реверансы смогут удовлетворить людей, чьи предки жили на этих землях со времён Казимира Великого…

Источник

Отредактировано gorozhanin (22.11.2014 19:29:13)

Подпись автора

[sup]19[/sup] ибо Закон ничего не довёл до совершенства (К евреям, Гл. 7)

К вопросу о достоверности установления гибели в результате исполнения решений "тройки" 22 поляков

Несколько дней назад я написал следующее.

3. В ответе (Минюста России в Европейский суд по правам человека в Страсбурге) от 19 марта 2010 г. …. сообщалось, что "следствием достоверно установлена гибель в результате исполнения решений "тройки" 1803 польских военнопленных, установлена личность 22 из них". Получается, российский Минюст письменно подтвердил, что речь может идти о достоверно установленной гибели только 1803 польских граждан.

Нет. Получается, российский Минюст письменно подтвердил, что речь может идти о достоверно установленной гибели только 22 польских граждан, личности которых установлены. Личности остальных 1803-22=1781 человек из этого числа НЕ УСТАНОВЛЕНЫ, трупы не опознаны, следовательно, юридически (подчеркиваю, ЮРИДИЧЕСКИ) не доказано и не может быть доказано, что они польские граждане или не польские, офицеры или кто угодно еще. Тем более не доказано, погибли ли именно эти 1781 человек "в результате исполнения решений "тройки"" – пока они не опознаны.

http://zdrager.livejournal.com/64082.html

Но, кажется, я ошибся.

Что означает высказывание: "следствием достоверно установлена гибель в результате исполнения решений "тройки" 1803 польских военнопленных, установлена личность 22 из них"?

Это означает, что выполнены два условия:

1) точно установлены личности 22 человек;

2) доказана их "гибель в результате исполнения решений "тройки"".

(Про неопознанный 1781 труп говорить не будем, с ними все ясно.)

Но ведь на самом деле выполнение первого из этих условий сомнительно, второе условие вообще не выполнено.

Для того чтобы точно установить личности 22 катынских поляков, требуется, чтобы каждый из этих 22 трупов был точно идентифицирован, то есть для каждого из этих тел было бесспорно установлено имя, которое носил обладатель этого тела при жизни.

В катыноведении принят принцип идентификации тел по обнаруженным на этих телах документам или предметам, но для суда, для честного суда, этого будет явно недостаточно. В уголовной практике известно очень немало случаев, когда на разных криминальных трупах по случайности или по злому умыслу обнаруживались чужие документы и чужие вещи. Тем более, что в реальной практике катыноведческих исследований вообще отмечается крайне низкая достоверность данных о том, какие артефакты на каких трупах были обнаружены (см. этот ЖЖ по тегу "Амтлихес").

Потому для точного определения, того, что конкретный труп при жизни носил имя конкретного, к примеру, Гжегоша Бженьчыжшыкевича, честному суду потребуются более весомые доказательства. Например, идентификация трупа по врожденным аномалиям скелета, или по следам прижизненных травм, если сохранилась подлинная старая медицинская карта этого Гжегоша Бженьчыжшыкевича, или по особенностям зубов, если сохранилась его стоматологическая карта. В настоящее время вполне возможна идентификация человека путем анализа его ДНК, выявления наличия и степени родства с ныне живущими родственниками и потомками того самого Гжегоша. Возможно, существуют и какие-нибудь другие методы объективной идентификации старых трупов.
Всего этого определенно не делала комиссия академика Бурденко в 1944 году, эксгумированные которой 1380 тел составляют львиную долю общего признанного российским Минюстом количества 1803 имеющихся в деле трупов якобы "польских граждан".

Какие объективные исследования и в каких объемах были проведены для остальных учтенных 423 тел, найденных при эксгумациях 1991 года (167 – в Пятихатках, 13 – в Козьих Горах, 243 – в Медном)? Я не знаю, весьма вероятно, что никаких. В опубликованных материалах мне не попадались сведения о том, что проводились какие-нибудь сложные и дорогостоящие объективные судебно-медицинские исследования такого рода.

Нельзя, конечно, исключать, что необходимые исследования были все же проведены, и личности 22 человек из общего количества признанных трупов установлены вполне достоверно, но пока данных об этом нет, не известны даже сами имена этих 22 человек, и не известны способы идентификации их личностей. А поскольку в катынском деле столько лжи было в эти годы наверчено, то сомнения и в том, что эти 22 человека действительно опознаны, имеют полное право на существование.

Второе условие требует, чтобы была доказана смерть этих 22 человек "в результате исполнения решений "тройки"". Для суда, для честного суда, доказать это можно одним из двух способов – или предоставлением документов о приведении в исполнение смертного приговоров в отношении этих 22 человек, или наличием убедительных свидетельских показаний о приведении в исполнение смертного приговоров в отношении этих 22 человек.

Для суда, подчеркиваю, причем для честного суда, который устанавливает только факты, а все сомнения толкует в пользу обвиняемого. Для катыноведов-историков, публицистов и прочих пропагандистов факты и сомнения обычно не имеют значения, им все и так заранее известно.

Для суда же, для честного суда, мало установить личность Гжегоша Бженьчыжшыкевича для конкретного трупа (что само по себе непросто), мало выяснить, что он умер от пулевого ранения, для суда надо доказать также, что это пулевое ранение было именно результатом смертной казни "в результате исполнения решений "тройки"", поскольку убить его могли и не "в результате исполнения решений "тройки"" (как оно, собственно, и было в реальности).

Косвенным доказательством могло бы быть наличие смертного приговора в отношении конкретного Гжегоша Бженьчыжшыкевича, или какого-либо документа, имеющего силу приговора, типа этого самого "решения тройки". Косвенным – потому что само по себе наличие приговора не означает его исполнения, судебная практика знает немало случаев, когда приговоры не исполнялись. Но ведь и этого "решения тройки" не существует.

Не существует в природе и никакого документа о приведении смертного приговора в отношении конкретного Гжегоша Бженьчыжшыкевича в исполнение.

Имеется липовое "решение Политбюро" от 5 марта 1940 года, в котором приказано убить около 22 тысяч поляков, но там фамилия конкретного Гжегоша Бженьчыжшыкевича не указана, и, соответственно, невозможно юридически доказать, что конкретный Гжегош Бженчыжшыкевич погиб в результате этого решения Политбюро, которое, к тому же, было нарисовано через полвека после того, как Гжегош погиб.. Имеется некоторое количество реальных списков пленных поляков, которых в 1939-40 годах в СССР размещали в разных местах и перевозили в разные стороны, в этих списках фамилия конкретного Гжегоша Бженьчыжшыкевича наверняка встречается, но ни один реальный список не говорит ничего о смертных казнях, и, соотественно, на основании упоминаний Гжегоша Бженьчыжшыкевича в реальных документах невозможно доказать, что конкретный Гжегош Бженьчыжшыкевич вообще умер, по любой причине.

Не существует в природе никакого документа ни о вынесении смертного приговора в отношении конкретного Гжегоша Бженьчыжшыкевича, ни о приведении смертного приговора в отношении конкретного Гжегоша Бженьчыжшыкевича в исполнение.

Не существуют в природе и никаких свидетельских показаний о приведении смертного приговора в отношении конкретного Гжегоша Бженчыжшкевича в исполнение. Известные якобы "свидетельские показания" о расстрелах поляков в Козьих Горах, Медном и Пятихатках (рассказы Киселева, Токарева, Сыромятникова и т.д.) путаны и противоречивы, но, самое главное, в них нет фамилий расстрелянных. Ни один рассказ свидетелей, даже независимо от их достоверности, не может быть доказательством по делу любого конкретного Гжегоша Бженьчыжшыкевича. Потому что это имя, равно как и никакие другие имена якобы казненных, ни один из свидетелей не называет.

В честном суде нет никакой возможности доказать, что любой конкретный Гжегош Бженьчыжшыкевич из числа этих 22 якобы опознанных трупов погиб "в результате решений "тройки"". На основании общего принципа презумпции невиновности любой честный суд признает эту самую "тройку" невиновной в смерти любого конкретного Гжегоша Бженьчыжшыкевича, и в смерти всех этих 22 якобы опознанных мертвых поляков.

Вот такие рассуждения приводят меня к мысли о том, что выражение "следствием достоверно установлена гибель в результате исполнения решений "тройки" 1803 польских военнопленных, установлена личность 22 из них" перевести на человеческий язык непросто.

Я предлагаю такой перевод.

Следствие признает, что в 1944 и 1991 годах в СССР было эксгумировано 1803 тел предположительно польских военнопленных, из них личности 1781 тел не установлены вообще, а личности 22 тел установлены недостоверно. Вина СССР в их гибели не доказана и юридически доказана быть не может, но следствие согласилось в целях политической целесообразности признать, что эти люди погибли в результате исполнения решений "тройки".

Подпись автора

[sup]19[/sup] ибо Закон ничего не довёл до совершенства (К евреям, Гл. 7)

Польский 1-й танковый полк под Даугавпилсом

Польским войска противостояли Западный и Юго-Западный фронты Красной армии. К 1 апреля 1920 года в составе Западного фронта было более 62 тыс. штыков и сабель при 394 орудиях и 1567 пулеметах. В Юго-Западном фронте было 28,5 тыс. человек при 321 орудии и 1585 пулеметах.

В середине февраля 1920 года начальник оперативного управления штаба Шапошников в своем докладе отметил контуры будущего плана военных операций против Польши. Вероятными противниками России определялись Польша, а также, возможно, Латвия и Литва, если Польша решит вопрос Вильно в интересах литовцев. В отношении Румынии считали, что она не выступит, так как уже решила вопрос Бессарабии в свою пользу. Шапошников считал, что главным театром будет район севернее Полесья. Действительно здесь разгром советских войск мог привести к наступлению польской армии на Смоленск и Москву, а в случае неудачи полков, Красная армия могла двинуться на Варшаву.

Однако Пилсудский решил ударить по Украине (Малороссии). Его целью был не решительный разгром Красной армии, а захват Малороссии и создании «Великой Польши» в исторических границах Речи Посполитой 1772 года. Как отмечал сам Пилсудский: «Замкнутая в пределах границ времён XVI века, отрезанная от Чёрного и Балтийского морей, лишённая земельных и ископаемых богатств Юга и Юго-Востока, Россия могла бы легко перейти в состояние второсортной державы, неспособной серьёзно угрожать новообретённой независимости Польши. Польша же, как самое большое и сильное из новых государств, могла бы легко обеспечить себе сферу влияния, которая простиралась бы от Финляндии до Кавказских гор». Пилсудский жаждал славы, возможно, и польской короны (в Варшаве ходили упорные слухи, что польский диктатор хочет стать монархом), а Польша — западнорусских земель и хлеба.

Юзеф Пилсудский в Минске. 1919

Уже после войны польские историки задним числом стали переписывать историю и доказывать, что коварные большевики именно со стороны Украины хотели напасть на Польшу. В реальности председатель Революционного военного совета Троцкий и главнокомандующий Каменев собирались вначале разгромить белую армию Врангеля и только затем заняться Польшей. Каменев в апреле 1920 года сообщил командующему Юго-Западным фронтом, что операция по овладению Крымом является первоочередной, и на неё необходимо бросить все силы фронта, не считаясь с ослаблением польского направления. Кроме того, тыл Красной армии был крайне нестабильным. На юго-западе России прокатилась волна массового бандитизма. Малороссия была перенасыщена оружием, которое осталось от царской, германской, австро-венгерской, петлюровской, белой и Красной армий. Многие тысячи людей были оторваны от мирной жизни, отучились работать, и жили разбоями. Свирепствовали разного рода «политические» и просто бандиты.

В начале января 1920 года войска Эдварда Рыдз-Смиглы взяли Двинск. В марте поляки начали наступление в Белоруссии, захватив Мозырь и Калинковичи. 25 апреля 1920 года польские войска атаковали позиции Красной Армии по всей украинской границе. Положение советских войск ухудшил мятеж 2-й и 3-й Галицийских бригад. В этих частях хорошо поработала польская разведка. Антисоветская агитация среди личного состава двух бригад привела к открытому мятежу. Этот мятеж совершенно разрушил группировку 14-й армии Уборевича. Армейским и дивизионным резервам 14-й и частично 12-й армий пришлось решать задачу подавления мятежа и восстановления целостности фронта. Это способствовало быстрому продвижению польских войск. Кроме того, в тылу активизировали разного рода бандформирования, в том числе националистического толка.

Уже 26 апреля большинство частей 12-й армии потеряли связь со штабом армии. 27 апреля управления 12-й армии окончательно рухнуло. 2 мая войска Красной армии отходили за реку Ирпень. 6 мая советские войска оставили Киев. 8-9 мая польские войска захватили плацдарм на левом берегу Днепра. Попытки 12-й армии сбросить поляков в реку не привели к успеху.

15-16 мая шли тяжелые встречные бои. Стратегическая инициатива на юго-западном направлении постепенно стала переходить в руки Красной армии. С Кавказа перебросили 1-ю Конную армию под командованием Семена Буденного (более 16 тыс. сабель при 48 орудиях и 6 бронепоездах). Красная кавалерия разгромила бандформирования Махно в Гуляйполе. 26 мая после концентрации всех частей в Умани войска Буденного атаковали Казатин. 5 июня части Буденного прорвали фронт противника и вышли в тыл польским войскам, быстро наступая на Бердичев и Житомир. 10 июня 3-я польская армия Рыдз-Смиглы, чтобы избежать окружения, оставила Киев. Красная армия вошла в Киев. В начале июля войска генерала Бербецкого нанесли контрудар по красной кавалерии под Ровно, но его отразили. 10 июля советские части заняли Ровно.

автор: Самсонов Александр
(продолжение следует)

Подпись автора

[sup]19[/sup] ибо Закон ничего не довёл до совершенства (К евреям, Гл. 7)